А как вы думаете – была или нет? Это сейчас мы живем в относительно мирное, регламентированное правилами и законами время. А тогда, две тысячи и даже тысячу лет назад, была эпоха махновщины и беззакония. Да чего далеко ходить, даже сейчас отъедьте от большого города в тайгу километров всего на 300 и попадете в те самые условия, в которых наши предки умудрялись выживать, размножаться и создавать славянскую культуру...
Славянское выживание неотъемлемо от всего тогдашнего образа жизни, ибо жизнь в те времена представляла собой сплошной поток задач на выживание. У тех же, кто ленился или недостаточно прилежно изучал эту науку, жизнь была довольно короткой и безрадостной.
У славянского выживания – две стороны. Одна – открытая, внешняя. Это приемы и способы добычи пищи и огня, устройство жилищ и оборонных сооружений, тактика защиты от врагов, наработки рукопашного боя. Кстати, бой у славян подразделялся на два вида: учебно-тренировочный («потешный») и бой на уничтожение, иначе – «смертный». Первый тип боя подразумевал достижение превосходства над противником и последующее «замирение», либо преследовал цели обучения бойца приемам и тактике. Второй тип боя никакого замирения не подразумевал. Это был бой насмерть, до полного уничтожения противника. Соответственно, и приемы (иначе - «ухватки») для разных типов боя были разные. Например, при «смертном» бое на ножах нож приматывали к кисти ремешком таким образом, чтобы он не мог быть выбит или не выпал в процессе схватки…
Но вернемся к внешней стороне выживания как такового. Вот что пишут византийские и римский автор IV века н.э., Прокопий Кесарийский, ближайший советник тогдашнего императора Юстиниана I, про образ жизни венедов, склавинов и антов, то есть про образ жизни наших предков-славян.
«Эти племена, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим», — писал византийский писатель и историк Прокопий Кесарийский. Как это было бы хорошо востановить в наш век. Традиция быть вместе, а не разобщаться, теряясь в проблемах, придуманных нами самими...»
Маврикий Стратег, конце VI — начале VII столетия бывший императором Византии, составил трактат «Стратегикон». Труд этот является как бы учебником для военных. В этот период славяне все чаще тревожили Византию, поэтому автор уделил им много внимания, поучая своих читателей, как бороться с непокоренными сильными северными соседями.
«Они многочисленны, выносливы, — писал автор «Стратегикона», — легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. У них большое количество разнообразного скота и плодов земных. Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними опасностей. Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах, с выгодой для себя пользуются засадами, внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью, изобретая много разнообразных способов. Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно выдерживают они пребывание в воде, при этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами лежа навзничь на дне реки дышат с помощью их... Каждый вооружен двумя небольшими копьями, некоторые имеют также щиты. Они пользуются деревянными луками и небольшими стрелами с пропитанными ядом наконечниками».
Особенно поразило византийского автора свободолюбие славян, их отношение к чести и достоинству.
«Племена антов сходны по своему образу жизни, — отмечал он, — по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране». Славяне, по его словам, доброжелательно относятся к прибывающим к ним в страну иноземцам, если те пришли с дружескими намерениями. Не мстят они и врагам, недолго задерживая их у себя в плену, и обычно предлагают им либо за выкуп уйти к себе на родину, либо остаться жить среди славян на положении свободных людей»…
«Племена славян и актов живут вместе, и жизнь их одинакова: они живут свободно, и не дают никому поработить себя или подчинить. Их весьма много в их стране, и они очень выносливы, выносят легко и зной и стужу, и дождь и наготу тела, и нищету. К тем, кто приходит к ним и пользуется их гостеприимством, они относятся ласково и приятельски, радушно встречают их и провожают потом от места до места, охраняя тех, кто нуждается в этом. Если будет гостю какой-нибудь вред по вине хозяина, по его нерадивости,— тот, кто ему доверил гостя, поднимает против него войну и считает своей священной обязанностью отметить за гостя. Тех, кто находится у них в плену, они не держат в рабстве бессрочно, подобно другим народам, но ограничивают их рабство известным сроком, после чего отпускают их, если они хотят, за некоторую мзду в их землю, или же позволяют им поселиться с ними, но уже как свободным людям и друзьям. Этим они снискивают их любовь».
И еще:
«В лесах и болотах, посреди рек и стоячих озер, живут они, не доступные посторонним; в жилищах своих устраивают они много выходов, чтобы можно было спастись в случае опасности, а опасности, как это и естественно, им со всех сторон угрожают. Все, что им необходимо для жизни, закапывают они в землю в потайных местах, скрывая от глаз все, что только приобретают, и жизнь ведут прямо разбойническую. Врагов любят они подстеречь в лесной чаще, в ущельях и крутизнах; пользуются в достаточной мере засадами, внезапными нападениями и хитростями, и ночью, и днем изобретая всевозможные способы борьбы. Лучше кого угодно умеют они переправляться через реки и могут подолгу оставаться в воде. В случае опасности они покидают свои жилища и погружаются в глубину воды, держа во рту длинные полые внутри стволы тростника, приготовленные нарочно для этой цели: лежа, наваничь в глубине реки, они выставляют концы тростников наружу и дышат через них. Таким путем они по многу часов могут оставаться в воде, так что никто их там и не заметит. Если даже случится, что стволы тростника будут видны снаружи, то люди, не знающие, в чем дело, подумают, что тростник растет в воде. Но кто знает об этом приеме, тому не трудно догадаться, и тогда он может проткнуть им рот тростником, или же выдернуть его из воды, так что нечем будет дышать и придется вылезть наружу.
Все мужчины вооружены у них небольшими дротиками, по два на каждого, а у некоторых сверх того—прекрасные щиты, только чересчур тяжелые, затрудняющие собой движения. Есть у них и деревянные луки, и стрелы, намазанные ядом: этот яд действует сильно, и спастись от него можно только, приняв во-время какое-нибудь противоядие или другое средство, известное знающим врачам; или же надо вырезать пораженное ядом место, дабы отрава не распространилась по всему телу. У них нет общей власти, они вечно во вражде друг с другом, и в бою не знают правильного строя, не стараются сражаться в боевом порядке, равно не любят показываться на ровных, открытых со всех сторон местах. Если случится им отважиться на рукопашный бой, они поднимают общий крик и медленно подвигаются вперед; если противник начнет отступать перед их криком, то наступают сильнее; если же нет, поворачивают назад, не стараясь испробовать силу врага в рукопашной, и скрываются в лес, где у них есть надежная защита; так они заставляют врага сражаться в тесных местах.
Часто, неся с собою добычу, они бросают ее при малейшей тревоге и убегают в лесную чащу; затем, когда враги окружают добычу, они снова на них нападают и наносят им вред. Так искусно они заманивают врагов…»
Письменные источники и археологические материалы свидетельствуют о том, что славяне занимались подсечным (огневым) земледелием (хотя есть и другие мнения по этому поводу, что вполне возможно не сами люди жгли леса, а это было природным явлением, которое они использовали в своих целях), скотоводством, рыболовством, охотились на зверя, собирали ягоды, грибы, коренья. Хлеб всегда трудно доставался трудовому человеку.
Историки описывают один из способов выживания славян. Выбрав участок высокого леса, основательно подрубали деревья, и год они засыхали на корню. Потом, свалив сухие стволы, делянку выжигали — устраивали бушующий огненный «пал». Выкорчевывали несгоревшие остатки кряжистых пней, разравнивали землю, взрыхляли ее сохой. Сеяли прямо в золу, разбрасывая семена руками. В первые 2—3 года урожай бывал очень высок, удобренная золой земля родила щедро. Но потом она истощалась и приходилось подыскивать новый участок, где вновь повторялся весь тяжелый процесс подсеки.
Другого пути вырастить хлеб в лесной зоне тогда не было — вся земля была покрыта большими и малыми лесами, у которых долгое время — целые века! — отвоевывал крестьянин пашню клочок за клочком.
У антов существовало собственное металлообрабатывающее ремесло. Об этом говорят найденные около города Владимира-Волынского литейные формочки, глиняные ложечки-льячки, с помощью которых разливали расплавленный металл. Анты активно занимались торговлей, обменивали меха, мед, воск на различные украшения, дорогую посуду, оружие. Плавали не только по рекам, выходили и в море. В VII—VIII веках славянские дружины на ладьях бороздили воды Черного и других морей. Морское дело было развито у племен, ведущих рыбный промысел. Кроме того, у прибрежных племен был и другой промысел, который сейчас бы назвали пиратством. Однако исторически тогда это было оправдано. Ведь со временем навыки морского (в том числе, палубного и десантно-штурмового) боя переросли в нечто большее, что позволило славянам прибить «щит на вратах Царьграда (Константинополя)».
Была и вторая сторона выживания, скрытая от посторонних, сакральная. Эта сторона подразумевала глубокое, на уровне тела, чувствование и взаимодействие с окружающим миром. Конечно же, такое единение с окружающим миром было доступно не всем. Но каждый человек мог к этой стороне прикоснуться, если пожелает. Природа представлялась славянам не как источник стяжательства, не как способ удовлетворения потребности в комфорте, а как большой дом, в котором каждый, если захочет, найдет свое место. Человек ощущал себя частью мира, пусть крошечной, но такой же полноправной, как каждое дерево, как каждая живая тварь на этой земле. Именно кровное родство, иначе – «Род», позволяло славянам адаптироваться в самых трудных условиях.
Это был так называемый «тайный» бой. Он представлял собой не приемы для рукопашных схваток, а способы взаимодействия с окружающим миром и противником.
Обученный искусству «тайного боя» воин мог обходиться минимумом. Добыть огонь, найти воду, найти пищу и выполнить задачу – все это было возможно с минимальным набором технических средств. Он мог проходить пешком в день до 60-ти версти, сохранять тепло при суровых морозах, ориентироваться без компаса. Без лишнего пафоса можно сказать: ему помогала Мать сыра земля, силы природы и многочисленные боги славянского пантеона, которые эти силы природы и олицетворяли. Экстрасенсорика? Магия? Нет, скорее, принципиально другой взгляд на мир и место человека в нем.
Была ли у славян система выживания? Была!
К сожалению, с приходом христианства и дальнейшими репрессиями со стороны «шаманов новой веры» огромный пласт знаний был утерян безвозвратно. Остались лишь легенды и намеки на былые возможности наших предков.
Но возродить то видение, которым обладали наши предки, прикоснуться к традициям и обрести утерянные ценности - в наших силах. И тогда, возможно, нам откроется нечто большее, некое знание про мир и про нас самих.
Славянское выживание неотъемлемо от всего тогдашнего образа жизни, ибо жизнь в те времена представляла собой сплошной поток задач на выживание. У тех же, кто ленился или недостаточно прилежно изучал эту науку, жизнь была довольно короткой и безрадостной.
У славянского выживания – две стороны. Одна – открытая, внешняя. Это приемы и способы добычи пищи и огня, устройство жилищ и оборонных сооружений, тактика защиты от врагов, наработки рукопашного боя. Кстати, бой у славян подразделялся на два вида: учебно-тренировочный («потешный») и бой на уничтожение, иначе – «смертный». Первый тип боя подразумевал достижение превосходства над противником и последующее «замирение», либо преследовал цели обучения бойца приемам и тактике. Второй тип боя никакого замирения не подразумевал. Это был бой насмерть, до полного уничтожения противника. Соответственно, и приемы (иначе - «ухватки») для разных типов боя были разные. Например, при «смертном» бое на ножах нож приматывали к кисти ремешком таким образом, чтобы он не мог быть выбит или не выпал в процессе схватки…
Но вернемся к внешней стороне выживания как такового. Вот что пишут византийские и римский автор IV века н.э., Прокопий Кесарийский, ближайший советник тогдашнего императора Юстиниана I, про образ жизни венедов, склавинов и антов, то есть про образ жизни наших предков-славян.
«Эти племена, склавины и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим», — писал византийский писатель и историк Прокопий Кесарийский. Как это было бы хорошо востановить в наш век. Традиция быть вместе, а не разобщаться, теряясь в проблемах, придуманных нами самими...»
Маврикий Стратег, конце VI — начале VII столетия бывший императором Византии, составил трактат «Стратегикон». Труд этот является как бы учебником для военных. В этот период славяне все чаще тревожили Византию, поэтому автор уделил им много внимания, поучая своих читателей, как бороться с непокоренными сильными северными соседями.
«Они многочисленны, выносливы, — писал автор «Стратегикона», — легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. У них большое количество разнообразного скота и плодов земных. Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними опасностей. Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах, с выгодой для себя пользуются засадами, внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью, изобретая много разнообразных способов. Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. Мужественно выдерживают они пребывание в воде, при этом они держат во рту специально изготовленные большие, выдолбленные внутри камыши, доходящие до поверхности воды, а сами лежа навзничь на дне реки дышат с помощью их... Каждый вооружен двумя небольшими копьями, некоторые имеют также щиты. Они пользуются деревянными луками и небольшими стрелами с пропитанными ядом наконечниками».
Особенно поразило византийского автора свободолюбие славян, их отношение к чести и достоинству.
«Племена антов сходны по своему образу жизни, — отмечал он, — по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране». Славяне, по его словам, доброжелательно относятся к прибывающим к ним в страну иноземцам, если те пришли с дружескими намерениями. Не мстят они и врагам, недолго задерживая их у себя в плену, и обычно предлагают им либо за выкуп уйти к себе на родину, либо остаться жить среди славян на положении свободных людей»…
«Племена славян и актов живут вместе, и жизнь их одинакова: они живут свободно, и не дают никому поработить себя или подчинить. Их весьма много в их стране, и они очень выносливы, выносят легко и зной и стужу, и дождь и наготу тела, и нищету. К тем, кто приходит к ним и пользуется их гостеприимством, они относятся ласково и приятельски, радушно встречают их и провожают потом от места до места, охраняя тех, кто нуждается в этом. Если будет гостю какой-нибудь вред по вине хозяина, по его нерадивости,— тот, кто ему доверил гостя, поднимает против него войну и считает своей священной обязанностью отметить за гостя. Тех, кто находится у них в плену, они не держат в рабстве бессрочно, подобно другим народам, но ограничивают их рабство известным сроком, после чего отпускают их, если они хотят, за некоторую мзду в их землю, или же позволяют им поселиться с ними, но уже как свободным людям и друзьям. Этим они снискивают их любовь».
И еще:
«В лесах и болотах, посреди рек и стоячих озер, живут они, не доступные посторонним; в жилищах своих устраивают они много выходов, чтобы можно было спастись в случае опасности, а опасности, как это и естественно, им со всех сторон угрожают. Все, что им необходимо для жизни, закапывают они в землю в потайных местах, скрывая от глаз все, что только приобретают, и жизнь ведут прямо разбойническую. Врагов любят они подстеречь в лесной чаще, в ущельях и крутизнах; пользуются в достаточной мере засадами, внезапными нападениями и хитростями, и ночью, и днем изобретая всевозможные способы борьбы. Лучше кого угодно умеют они переправляться через реки и могут подолгу оставаться в воде. В случае опасности они покидают свои жилища и погружаются в глубину воды, держа во рту длинные полые внутри стволы тростника, приготовленные нарочно для этой цели: лежа, наваничь в глубине реки, они выставляют концы тростников наружу и дышат через них. Таким путем они по многу часов могут оставаться в воде, так что никто их там и не заметит. Если даже случится, что стволы тростника будут видны снаружи, то люди, не знающие, в чем дело, подумают, что тростник растет в воде. Но кто знает об этом приеме, тому не трудно догадаться, и тогда он может проткнуть им рот тростником, или же выдернуть его из воды, так что нечем будет дышать и придется вылезть наружу.
Все мужчины вооружены у них небольшими дротиками, по два на каждого, а у некоторых сверх того—прекрасные щиты, только чересчур тяжелые, затрудняющие собой движения. Есть у них и деревянные луки, и стрелы, намазанные ядом: этот яд действует сильно, и спастись от него можно только, приняв во-время какое-нибудь противоядие или другое средство, известное знающим врачам; или же надо вырезать пораженное ядом место, дабы отрава не распространилась по всему телу. У них нет общей власти, они вечно во вражде друг с другом, и в бою не знают правильного строя, не стараются сражаться в боевом порядке, равно не любят показываться на ровных, открытых со всех сторон местах. Если случится им отважиться на рукопашный бой, они поднимают общий крик и медленно подвигаются вперед; если противник начнет отступать перед их криком, то наступают сильнее; если же нет, поворачивают назад, не стараясь испробовать силу врага в рукопашной, и скрываются в лес, где у них есть надежная защита; так они заставляют врага сражаться в тесных местах.
Часто, неся с собою добычу, они бросают ее при малейшей тревоге и убегают в лесную чащу; затем, когда враги окружают добычу, они снова на них нападают и наносят им вред. Так искусно они заманивают врагов…»
Письменные источники и археологические материалы свидетельствуют о том, что славяне занимались подсечным (огневым) земледелием (хотя есть и другие мнения по этому поводу, что вполне возможно не сами люди жгли леса, а это было природным явлением, которое они использовали в своих целях), скотоводством, рыболовством, охотились на зверя, собирали ягоды, грибы, коренья. Хлеб всегда трудно доставался трудовому человеку.
Историки описывают один из способов выживания славян. Выбрав участок высокого леса, основательно подрубали деревья, и год они засыхали на корню. Потом, свалив сухие стволы, делянку выжигали — устраивали бушующий огненный «пал». Выкорчевывали несгоревшие остатки кряжистых пней, разравнивали землю, взрыхляли ее сохой. Сеяли прямо в золу, разбрасывая семена руками. В первые 2—3 года урожай бывал очень высок, удобренная золой земля родила щедро. Но потом она истощалась и приходилось подыскивать новый участок, где вновь повторялся весь тяжелый процесс подсеки.
Другого пути вырастить хлеб в лесной зоне тогда не было — вся земля была покрыта большими и малыми лесами, у которых долгое время — целые века! — отвоевывал крестьянин пашню клочок за клочком.
У антов существовало собственное металлообрабатывающее ремесло. Об этом говорят найденные около города Владимира-Волынского литейные формочки, глиняные ложечки-льячки, с помощью которых разливали расплавленный металл. Анты активно занимались торговлей, обменивали меха, мед, воск на различные украшения, дорогую посуду, оружие. Плавали не только по рекам, выходили и в море. В VII—VIII веках славянские дружины на ладьях бороздили воды Черного и других морей. Морское дело было развито у племен, ведущих рыбный промысел. Кроме того, у прибрежных племен был и другой промысел, который сейчас бы назвали пиратством. Однако исторически тогда это было оправдано. Ведь со временем навыки морского (в том числе, палубного и десантно-штурмового) боя переросли в нечто большее, что позволило славянам прибить «щит на вратах Царьграда (Константинополя)».
Была и вторая сторона выживания, скрытая от посторонних, сакральная. Эта сторона подразумевала глубокое, на уровне тела, чувствование и взаимодействие с окружающим миром. Конечно же, такое единение с окружающим миром было доступно не всем. Но каждый человек мог к этой стороне прикоснуться, если пожелает. Природа представлялась славянам не как источник стяжательства, не как способ удовлетворения потребности в комфорте, а как большой дом, в котором каждый, если захочет, найдет свое место. Человек ощущал себя частью мира, пусть крошечной, но такой же полноправной, как каждое дерево, как каждая живая тварь на этой земле. Именно кровное родство, иначе – «Род», позволяло славянам адаптироваться в самых трудных условиях.
Это был так называемый «тайный» бой. Он представлял собой не приемы для рукопашных схваток, а способы взаимодействия с окружающим миром и противником.
Обученный искусству «тайного боя» воин мог обходиться минимумом. Добыть огонь, найти воду, найти пищу и выполнить задачу – все это было возможно с минимальным набором технических средств. Он мог проходить пешком в день до 60-ти версти, сохранять тепло при суровых морозах, ориентироваться без компаса. Без лишнего пафоса можно сказать: ему помогала Мать сыра земля, силы природы и многочисленные боги славянского пантеона, которые эти силы природы и олицетворяли. Экстрасенсорика? Магия? Нет, скорее, принципиально другой взгляд на мир и место человека в нем.
Была ли у славян система выживания? Была!
К сожалению, с приходом христианства и дальнейшими репрессиями со стороны «шаманов новой веры» огромный пласт знаний был утерян безвозвратно. Остались лишь легенды и намеки на былые возможности наших предков.
Но возродить то видение, которым обладали наши предки, прикоснуться к традициям и обрести утерянные ценности - в наших силах. И тогда, возможно, нам откроется нечто большее, некое знание про мир и про нас самих.
Комментариев нет:
Отправить комментарий